Сегодня страшная годовщина. Двадцать лет прошло с того дня, когда в Беслане произошла трагедия, потрясшая всю Россию. Захват заложников в школе №1 унес жизни 334 человек, среди которых было 186 детей. За эти годы о событиях в Беслане написано множество книг, статей, сняты фильмы и репортажи. Но, несмотря на кажущееся обилие информации, ключевые вопросы до сих пор остаются без ответа. Мы, профессионалы в области безопасности, не часто говорим о Беслане. Но сегодня я хочу поделиться своим взглядом на эту трагедию, опираясь на факты и свой опыт.
1 сентября 2004 года группа вооруженных боевиков подъехала к зданию школы №1 в Беслане. В тот момент на площадке рядом со школой проходила торжественная линейка. Стреляя в воздух, террористы загнали в здание школы более 1100 человек – детей, их родителей и родственников, а также сотрудников школы.
Теракт был спланирован с особой тщательностью. Террористы учли ошибки, допущенные при захвате Театрального центра на Дубровке в 2002 году. Они выбрали школу №1 как выгодный объект для захвата из-за большого количества учащихся и сложной структуры здания. Однако у этого выбора были и свои минусы: школа находилась недалеко от здания УВД, а её расположение в центре Беслана создавало дополнительный риск для террористов.
Группировку, отправившуюся в Беслан, возглавил 31-летний Руслан Хучбаров по прозвищу “Полковник”. Он имел богатый опыт участия в различных террористических операциях, включая подготовку смертниц для терактов в Москве и Моздоке. Большинство участников теракта были чеченцами и ингушами, многие из которых ранее участвовали в боевых действиях в Чечне и Дагестане.
Террористы были хорошо вооружены. У них были автоматы Калашникова различных модификаций, ручные пулеметы, гранатометы и другое тяжелое вооружение. Они также имели при себе противогазы, аптечки и запас провизии. Захватчики досконально знали план здания, что позволило им произвести захват в течение нескольких минут.
После захвата школы террористы начали баррикадировать здание. Они заставили заложников-мужчин стаскивать стулья и парты к выходам и окнам. Окна было приказано разбить, чтобы лишить правоохранительные органы возможности использовать газ, как это было сделано при освобождении Театрального центра на Дубровке. У входов и в коридорах были установлены самодельные взрывные устройства.
Первые требования террористов были переданы через выпущенную заложницу Ларису Мамитову. Они требовали переговоров с президентом Ингушетии, главой Северной Осетии и, как позже выяснилось, с детским врачом Леонидом Рошалем. Однако попытки наладить переговоры не увенчались успехом.
Второй день и утро третьего дня прошли в безрезультатных переговорах. А затем, 3 сентября в 13:05, в спортзале неожиданно произошли два мощных взрыва. После этого ситуация стремительно вышла из-под контроля. Заложники начали выбегать из здания, а террористы открыли по ним огонь.
После внезапных взрывов в спортзале оперативный штаб попытался возобновить переговоры, но террористы отказались от дальнейших контактов. Руководство оперативного штаба отдало приказ подразделениям ЦСН ФСБ приступить к операции по спасению заложников
Важно понимать, что это не был заранее спланированный штурм. Это была чрезвычайная спасательная операция. Бойцы “Альфы” и “Вымпела” пытались сохранить жизнь как можно большему числу заложников, буквально закрывая их своими телами от пуль. Именно поэтому у нас были такие большие потери.
В результате этой операции погибло 334 человека, включая трех бойцов “Альфы” и семерых сотрудников “Вымпела”. Это были самые крупные потери за всю историю российского спецназа.
Теперь, спустя годы, анализируя ситуацию, я прихожу к выводу, что у террористов был определенный план. Они не стремились к переговорам в традиционном смысле этого слова. Их целью было создание кровавого шоу, которое привлекло бы внимание всей страны и мира.
Организаторы теракта рассчитывали на появление некоего миротворца, способного “чудесным образом” разрешить ситуацию. Вероятно, на эту роль рассчитывал Аслан Масхадов, бывший президент Ичкерии. Такой сценарий мог бы позволить Масхадову не только стать неприкосновенной фигурой, но и дать ему шанс вернуться в легальную политику.
Однако, когда стало ясно, что этот план не сработает, террористы перешли к “плану Б”. Он предусматривал нанесение максимального ущерба – как можно больше жертв, чтобы продемонстрировать “силу террористов”. При этом командиры террористов намеревались уйти невредимыми.
Трагедия в Беслане стала одним из самых страшных терактов в истории России. Она показала, насколько жестоким и бесчеловечным может быть терроризм. Но она также продемонстрировала героизм и самопожертвование наших офицеров, которые ценой собственных жизней спасали заложников.
Мы должны помнить о Беслане не только как о трагедии, но и как о уроке. Урок этот заключается в том, что мы должны быть бдительными, мы должны совершенствовать наши методы борьбы с терроризмом, мы должны укреплять нашу национальную безопасность.
Но самое главное – мы должны помнить о тех, кто погиб в Беслане. О детях, чьи жизни оборвались так рано. О родителях, которые пытались защитить своих детей. О учителях, которые до последнего оставались со своими учениками. О бойцах спецназа, которые пожертвовали собой ради спасения других.
Воспоминания о Беслане до сих пор вызывают боль и горечь. Но я считаю своим долгом рассказывать об этих событиях, чтобы память о них жила, чтобы новые поколения знали и помнили о той страшной трагедии. Когда-нибудь, уверен, я возьмусь за написание книги, посвященной событиям в Беслане. Кое-какой материал для неё уже собран – не первый год я ищу способ, разобраться и рассказать эту историю. В документальном или художественном формате – пока не решил.
Но я знаю одно: мы не вправе забывать Беслан. Мы должны помнить, чтобы подобное никогда не повторилось. Мы должны извлечь уроки из этой трагедии, чтобы сделать наш мир безопаснее. И мы должны сделать все возможное, чтобы память о жертвах Беслана и о его героях жила вечно.