В конце 1980-х СССР находился на гране развала. Слабеющая экономика, затяжная и, кажется, бессмысленная война в Афганистане, невиданный рост преступности… Союзные республики лихорадило: политические экстремисты всё чаще пытались добиться своих целей с помощью оружия. Милиция массово изымала «стволы» у населения. Только в Абхазии к лету 1990 года было конфисковано свыше трёх тысяч стволов нарезного и гладкоствольного оружия, а также около тридцати тысяч единиц боеприпасов.
Проблему хранения такого внушительного арсенала в Абхазии решили весьма оригинально: «стволы» и патроны складировали в следственном изоляторе города Сухуми. «А что такого?» — подумали республиканские чиновники. Да, в соседних камерах находятся уголовники, но крепкие замки и охрана, казалось, исключают любые неожиданности. Но случилось непредвиденное. И, как это часто бывает, решающим стал человеческий фактор. Исправлять ошибки пришлось «Альфе»…
В то лето изолятор был переполнен. В камерах сидели вперемешку — судимые с несудимыми, взрослые с малолетками. Контролёров не хватало. По утрам в камерах проводилась влажная уборка. Правила внутреннего распорядка предписывали, чтобы при открывании дверей присутствовали двое — дежурный офицер и контролёр. Фактически же это делал лишь контролёр, на что обратил внимание один из заключённых камеры № 7, где содержались особо опасные преступники. У них созрел дерзкий план побега.
11 августа, когда контролёр, как обычно, открыл дверь в камеру, на него набросились семеро заключённых, оглушили, обезоружили и отобрали ключи. Бандиты быстро открыли двери соседних камер, освободив несколько десятков заключённых, и захватили заложников — сотрудников дежурной смены СИЗО. А когда уголовники обнаружили в одной из камер арсенал оружия… «Для нас это был приятный подарок», — скажет позже на суде один из преступников. С таким арсеналом можно захватить целый город.
К счастью, один из охранников смены сумел вырваться и, выбежав во двор, запер снаружи дверь изолятора. Он и поднял тревогу. До этого момента никто в городе не знал о произошедшем.
Прибывшие подразделения республиканского МВД блокировали здание изолятора, но ситуацию это не разрешило. Бандиты заявили: если им не дадут уйти, они расправятся с заложниками. Тем временем возле СИЗО, находившегося почти в центре Сухуми, стали собираться родственники заключённых и удерживаемых сотрудников. Возникали стихийные митинги. Кто то требовал принять условия бандитов ради безопасности заложников, кто то, наоборот, требовал решительных действий.
Так прошло двое суток. Республиканское начальство пребывало в нерешительности. И только 13 августа на подмогу вызвали союзный спецназ. На личном самолёте Председателя КГБ Владимира Крючкова прилетели 22 офицера 1-го, 4-го и 5-го отделений Группы «А» КГБ СССР во главе с Виктором Карпухиным и 27 сотрудников Учебного батальона специального назначения (с 1991 года — «Витязь») под командованием Сергея Лысюка.
К вечеру 13 го спецназовцы разместились на турбазе, провели рекогносцировку и приступили к проработке вариантов.
Никто не сомневался, что на уступки бандиты не пойдут: некоторые из них ожидали смертного приговора и терять им было нечего. Штурмовать здание изолятора, когда в нём семьдесят хорошо вооружённых «отморозков» — не вариант. Снайперы докладывали, что ликвидировать главаря — Прунчака — не представляется возможным: в окнах он не показывался, а вёл переговоры через подручных. Но на совещании Карпухина с офицерами Александром Михайловым, Виктором Лутцевым и Сергеем Лысюком родился и другой план: выпустить бандитов из здания, но предложить им не БТР, как они просили, а автобус — у него и вместимость больше, и в горах на нём сподручнее. А штурм автобусов у спецназовцев был отработан до автоматизма. Этот вариант позволял отсечь главарей от остальной массы уголовников. Пока одна группа спецназовцев обезвреживает бандитов в автобусе, две другие штурмуют изолятор — одна сверху, другая снизу. К утру план был готов. Но республиканское начальство отказалось брать на себя ответственность и план не утвердило. «Как такими силами можно захватить здание? Авантюра! Они улетят, а нам здесь расхлёбывай!» Действительно, со стороны могло показаться, что соотношение сил не позволяет рассчитывать на успех: уголовников было втрое больше, чем спецназовцев.
Тем временем руководство МВД Грузии продолжало переговоры с бандитами. Теперь они требовали, чтобы их забрал вертолёт прямо с крыши изолятора. Преступники вели себя всё более агрессивно, стреляли в воздух. Толпа, окружившая изолятор, волновалась. Так прошёл ещё день. Местное руководство по прежнему тянуло время, Москва тоже молчала. Тогда Карпухин, понимая, что ситуация грозит выйти из под контроля, решил взять ответственность на себя. Он связался по ВЧ с Крючковым, объяснил ему положение дел. Тот ответил уклончиво: «Действуй по обстановке».
Бандитам объявили, что их условия приняты. Но сесть на крышу изолятора, как того хотели преступники, вертолёт не сможет: крыша не выдержит. Он приземлится неподалёку, а добраться до него можно будет на микроавтобусе.
Такой вариант устроил преступников. Но матёрые уголовники понимали, что на выходе их может ждать засада, поэтому приняли меры предосторожности. Двое из них сперва тщательно осмотрели рафик, завели мотор, опробовали машину на ходу. Убедившись, что транспорт в порядке, а вертолёт приземлился, бандиты с заложниками выскочили из здания и набились в рафик. Чтобы со стороны нельзя было понять, кто есть кто, уголовники напялили на себя и на заложников маски-балахоны, закрывающие лица, а к рукам заложников скотчем примотали пистолеты — разумеется, незаряженные. Сами же вооружились «по полной»: у каждого было несколько пистолетов плюс «длинные стволы» и солидный боезапас. Позже при обыске у одного из них найдут девять пистолетов — даже по два в носках!
Поданный микроавтобус спецназовцы успели скрытно заминировать (подготовили и запасной — на тот случай, если бандиты откажутся от первого): взрывы должны были оглушить преступников и остановить машину.
«Альфовцев» разделили на две группы: первое отделение группами по трое должно было с трёх точек штурмовать автобус, другое, взорвав люк на четвёртом этаже изолятора, — проникнуть внутрь и зачистить третий и второй этажи. Людям Лысюка предстояло зачистить первый этаж, взорвав дверь запасного входа.
Сложнее всего было скрытно разместить штурмовые тройки для захвата автобуса: бандиты вели круглосуточное наблюдение за прилегающей территорией. Сигналом к штурму должен был стать взрыв, причём двойной: один — в салоне, чтобы оглушить и деморализовать бандитов, другой — под моторным отсеком, чтобы остановить автобус.
Взрыв в салоне рафика стал сигналом к началу операции. Но заряд в моторном отсеке не сработал, поэтому автобус пришлось останавливать выстрелами, а группам — догонять его. Несмотря на внезапность случившегося, самые матёрые бандиты успели опомниться и начали с остервенением палить с двух рук. «Альфовцы», действуя с разных сторон, принялись высаживать окна — кто молотком, кто зубилом. Оружие, как уже говорилось, решили не применять, чтобы не ранить заложников и друг друга, поскольку автобус окружили со всех сторон.
Евгений Первушин рывком открыл водительскую дверь и буквально выдернул бандита с его места. Воспользовавшись этим, Игорь Орехов ворвался в микроавтобус и в прыжке, через кресло водителя, накрыл собой двух стрелявших бандитов.
Алексей Сергеев распахнул дверь салона, и внутрь рафика бросился Владимир Елисеев. Но тут главарь террористов навёл пистолет на майора Картофельникова… Выстрелить ему помешал Владимир Кузнецов, крутанувший руку главаря. Так получилось, что Прунчак сам продырявил себе грудь.
Но все же бандиты успели произвести по спецназовцам 24 выстрела! К счастью, стрелки они были никудышные. Только Игорю Орехову не повезло: получил ранение в шею. С другой стороны, повезло: преступник стрелял в него из малокалиберного пистолета Марголина, а не из ТТ, который он держал в другой руке.
Когда штурм автобуса был завершён — он занял меньше минуты, — Карпухин призвал высвободившуюся группу помочь ребятам, которые освобождали здание изолятора. И Игорь Орехов, несмотря на пулю, засевшую в шее, побежал вместе с ними.
А тем временем вторая группа штурмовала верхние этажи изолятора, в котором оставалось шестьдесят преступников. Взорвав люк на четвёртом этаже, группа проникла в здание, но оказалась перед запертой дверью; пришлось взрывать и её. У Лысюка возникла похожая ситуация: за взорванной дверью запасного входа оказалась ещё одна, решётчатая, которой не было на плане здания, за ней — баррикада из мебели и около шестидесяти вооружённых преступников. Решётку взорвали, а коридор очистили от уголовников одним залпом резиновой шрапнелью из «шайтан-трубы» — гранатомёта РГС-50. В тюремном коридоре шрапнель отскакивала во все стороны, так что большинство зэков сами расползлись по камерам, а остальным «помогли» спецназовцы. Потом по одной открывали камеры, обыскивали уголовников, изымали оружие…
Зачистка заняла считанные минуты. Позже зарубежные коллеги долго не могли поверить, что такое возможно. Операция в Сухуми, где более семидесяти вооружённых бандитов несколько суток удерживали в здании заложников, считается образцовой: все заложники и силовики живы, а из бандитов убиты только трое, в числе которых зачинщики бунта Прунчак и Дзидзария. Все сотрудники, участвовавшие в той операции были представлены к правительственным наградам.
