Есть уникальные люди, чьи воля и сила духа ощущаются сразу же. Одна встреча, одно рукопожатие, одно пересечение. Герой Советского Союза Виктор Фёдорович Карпухин – и это отмечали многие – был именно таким. Мне повезло общаться с ним довольно близко: я бывал у Виктора Фёдоровича дома, мы ходили с ним на охоте, да и дела ветеранского движения давали нам поводы для общения. Его нет с нами уже 19 лет. Но иной раз, когда возникает какой-то жизненный вопрос, невольно задумываешься: а что бы сказал на это Виктор Фёдорович?
Карпухину посвящена глава моей книги «Крещённые небом». Он стал первым из Группы «А», кто был удостоен звания Героя Советского Союза – «За мужество и отвагу, проявленные в специальных боевых операциях».
Именно о той операции я и хочу напомнить сегодня.
Речь о кабульских событиях 1979 года. До сентября 1979 года во главе Демократической Республики Афганистан находился лояльный СССР Нур Мухаммад Тараки. Но после того, как Хафизулла Амин ликвидировал своего однопартийца, как и многих его сторонников по всей стране, наша помощь обернулась против нас. Даже предатель Джандат — командир бригады охраны Тараки, который и стал одним из убийц того, кого должен был охранять, а потом — правой рукой Амина, был выпускником рязанского ВДВ.
Было принято решение ликвидировать Амина. Но он практически не покидал свою резиденцию – дворец Тадж‐Бек, который считался неприступным. Фактически это был целый укрепрайон, с высокими террасами, глубокими рвами и единственной узкой дорогой вокруг холма. Безопасность резиденции Амина обеспечивали двести отборных гвардейцев внутренней охраны и около двух тысяч — в казармах неподалёку. Подходы к дворцу контролировали вкопанные в землю танки, а от ударов с воздуха его прикрывал зенитный полк, имевший на вооружении двенадцать 100‐мм зенитных пушек, а также шестнадцать спаренных крупнокалиберных пулемётов ДШК. Они запросто могли пробить броню как БТРов, на которых выдвигался «Зенит», так и БМП, на которых шли смешанные экипажи из «зенитовцев» и «громов» — офицеров Группы «А».
Подробнее о самом штурме можно прочитать в «Крещенных небом», об этом также есть видео на моём канале. Сейчас же о Карпухине.
Накануне штурма Карпухин заметил, что у спецназовцев маловато боеприпасов. И они с Николаем Берлевым отправились к десантникам. Командир роты, старший лейтенант Востротин, не смог устоять перед широкой улыбкой Карпухина: дал и магазинов к автоматам, и гранат. «Витька — он такой, может у цыгана цыганку выпросить», — с восхищением вспоминал об этом визите Берлев.
Штурм начался вечером 27 декабря. Тут же с соседней сопки заработали и наши зенитные установки «Шилка», открыв огонь по верхним этажам здания. Но их воздействие было, скорее, психологическим. О прицельной стрельбе на такой дальности речи не шло, а от толстых стен снаряды просто отскакивали, лишь выбивая каменную крошку.
Карпухин был командиром третьей в колонне БМП. Снаружи был ад. Пули дождём барабанили по корпусу, разбивая триплексы. Такого никто не ожидал. Механик‐водитель из «мусульманского батальона» опешив, остановил машину. Но Карпухин так на него рявкнул, что БМП рванула, как ошпаренная. Карпухин заставил его под ураганным огнём подогнать «броню» к главному входу. Он сразу сообразил: высаживаться под огнём противника — самоубийство. А если подобраться к зданию вплотную, из окон трудно будет поразить десант прицельным огнём. Это решение оказалось спасительным: в отличие от других экипажей, где раненые появились сразу, как только началась высадка, в экипаже Карпухина десантирование прошло без потерь. Но прежде, чем покинуть БМП, из её пушки вынесли входные двери дворца.
Николай Берлев, ехавший в той машине, рассказывает:
— Во-первых, он был кадровый боевой офицер. Мы до прихода в подразделение были работниками КГБ СССР и не знали тонкостей военного дела так, как их знал Карпухин. В этом его отличие и сила. Во-вторых, характер. Витя — человек бесстрашный. У него был характер бойца, железный. Он руководил машиной и боем, кто бы там что ни говорил. Одна машина дошла. Все остальные остановились в поле видимости, и все они были поражены огнём противника. Не дойди наша машина, штурм дворца был бы полностью сорван. И нас бы там всех полностью перебили.
Площадка перед дворцом была залита светом прожекторов. Их пытались погасить автоматными очередями, но безуспешно. У входа скопилось уже много наших раненых. У них были опознавательные белые повязки на рукавах, но они уже успели превратиться в грязные тряпки. У Валерия Емышева висела оторванная кисть руки, ему требовалась срочная медицинская помощь. У многих были посечены ноги. Но всё же бой продолжался. Через пять минут спецназовцы ворвались в холл. В какой‐то момент во дворце вырубился свет: была взорвана питающая подстанция. К счастью для атакующих, включилось резервное питание.
— По лестнице я не бежал, я туда заползал, как и все остальные, — усмехался Карпухин. — Бежать там было просто невозможно. Там каждая ступенька завоёвывалась примерно, как в Рейхстаге. Мы перемещались от одного укрытия к другому, простреливали всё пространство вокруг, и потом — к следующему укрытию.
Афганцы сражались храбро. Это была отборная гвардия главы государства, парни под два метра ростом. Многие, как и их командир майор Джандат, окончили Рязанское училище ВДВ. Александр Плюснин, входивший в группу Карпухина, вспоминал, как у него на глазах одного такого атлета снял из «Мухи» Виктор Анисимов. Он стрелял снизу, с расстояния метров пятнадцать. Громадный афганец, засевший на балконе с ручным пулемётом, с грохотом рухнул на мраморный пол холла. После падения он поднялся в полный рост, прошёл четыре метра до крыльца, сел возле колонны и там умер.
Наступающих поливали автоматным и пулемётным огнём, на них сыпались гранаты, некоторые из которых, правда, не взрывались. Да и гранаты, которые бросали наши бойцы, случалось, отскакивали от стен и дверей и прикатывались обратно. От осколков спасали каски, бронежилеты и госпожа удача. Наконец, наверху лестницы перед броском на второй этаж, где скрывался Амин, собрались пятеро — Карпухин, Голов, Плюснин, Берлев, и Семёнов. Плюснин выбил ногой первую дверь и метнул в темноту помещения гранату. Раздался взрыв и сразу за ним — истошный женский крик: «Амин! Амин!» Оказалось, что в маленькой комнате находилась вся семья Амина и наша медсестра, приставленная к афганскому лидеру после попытки его отравления. Осколки гранаты убили диктатора и ранили его домочадцев. Раненым оказали первую помощь, затем переправили в госпиталь. Доложили в штаб о выполнении задачи. Бой стал затихать. Узнав, что Амин мёртв, большая часть оставшегося гарнизона сложила оружие. Штурм продолжался чуть более сорока минут.
Но покидать дворец было небезопасно. Неподалёку ещё вёл бой «мусульманский батальон», в городе шли перестрелки. Вывезти живых, убитых и раненых удалось только утром.
Именно за эту сложнейшую и опаснейшую операцию Виктор Фёдорович Карпухин по праву был удостоен звания Героя Советского Союза. Хотя это был лишь один из немногих эпизодов, где проявились удивительные воля и сила духа Виктора Фёдоровича…