«Бывших сотрудников ФСБ не бывает». Эту фразу знают, наверно, все, кто знает о существовании «конторы». Но смысл ей как правило приписывают какой-то зловещий, хотя речь идёт в основном об ответственности, которая остается у сотрудника даже после увольнения со службы. Одна из граней этой ответственности – необходимость следить за языком. Спустя год, десять или даже 20 лет…
На днях на рассмотрение Госдумы поступил законопроект, ограничивающий свободу высказывания для бывших сотрудников органов ФСБ. Депутаты Василий Пискарев и Дмитрий Вяткин внесли на рассмотрение коллег предложение изменить статью 7 ФЗ «О федеральной службе безопасности». Они хотят запретить разглашать информацию, «распространение которой может создать угрозу собственной безопасности органов ФСБ или нанести ущерб их репутации». Речь не о государственной тайне, а именно о профессиональной.
Предполагается, что подготовленные для открытого опубликования информационные материалы, касающиеся деятельности органов безопасности, перед публикацией должны будут пройти «экспертную оценку» и получить заключение о возможности публикации. При этом, что можно, а что нельзя, а также порядок проведения экспертизы должен будет определить директор ФСБ. «Распространение информационных материалов, касающихся деятельности органов безопасности, без соответствующего заключения не допускается», – сказано в документе.
При желании, пытливый ум углядит в этом цензуру и нарушение 29 статьи Конституции. Но это только в том случае, если подходить к вопросу формально, не вникая в суть. В действительности же закон более чем своевременный.
Дело в том, что многие увольняемые в запас, с трудом видят грань между тайной и обыденностью. За годы службы, ежедневная рабочая рутина начинает казаться очевидной всем. И рассказывая байки или случаи из жизни они незаметно для самих себя раскрывают, например, детали каких-то операций, подходов к решению оперативных задач, принципов принятия решений в боевых ситуациях и многое другое. С развитием соцсетей эта проблема встала особенно остро – вещают теперь все желающие. А ведь с большинства запасников, если они официально не работали с гостайной, даже подписки о неразглашении не брали…
Признаюсь, за свою 17-летнюю ветеранскую жизнь, у меня тоже был случай, когда я и сам допустил оплошность: опубликовал фотографии с лицом действующего сотрудника. Отчасти меня оправдывает то, что фотография была 20-летней давности и так себе качества. Узнать на ней кого-то было нереально. Но тогда меня вовремя поправили старшие товарищи.
Если бы перед такими публикациями материалы могли просматривать Центры общественных связей (ЦОС) ФСБ, то я непременно показал бы им ту фотографию. Так что закон, защищающий не только государственную, но и служебную тайну, необходим. Но для того, чтобы он работал нормально, помогая обществу и органам безопасности, нужно, чтобы грамотно и оперативно работали ЦОСы. Тогда и объективной и живой информации о работе ФСБ было бы больше.